— Не бейте его, — проблеял я жалобно.
— А тебе какое дело? — недовольно пробурчал мужик.
И снова огрел козленка по боку.
Я не мог понять — почему он их лупит. Уже третий день я наблюдал одну и ту же картину: этот крепкий, коренастый мужичок приводил на лужок у речки двоих козлят. Один козленок был белый, а другой — серый. Мужичок почему-то относился к козлятам очень злобно. Он нещадно был козлят по бокам длинным прутом. Бедные животные кричали от боли, пытались бежать быстрее, а он дергал их за веревку и снова бил.
Мне было очень жаль козлят.
В то жаркое лето мне исполнилось семь лет и осенью я должен был идти в школу. Берега речки, недалеко от которой мы жили, были местом наших детских игр. Вечерами мы до одури играли здесь в войнушку. Остальную часть дня лужок пустовал и мужичок, похоже, присмотрел здесь место для своих козлят.
Обухом маленького топорика он вбивал в землю два колышка, так, чтобы козлята не могли достать друг друга и уходил вверх по дорожке.
Дождавшись, когда он исчезал за деревьями, я подходил к козлятам поближе.
Они были такие забавные!
Но поначалу я их боялся. Они меня, видимо, тоже.
Потому что, когда я произносил «бяша, бяша» и пытался приблизиться к ним, козлята отскакивали в сторону. Наверное, они, напуганные своим хозяином, не доверяли всем людям.
Я сорвал веточку клена и протянул ее одному из козлят.
Он с радостью ее слопал. Другой козленок тоже подошел поближе.
Но поскольку мужичок привязал их поодаль друг от друга, я не мог угощать обоих козлят одновременно. Так и ходил я веточкой, то к одному, то к другому. Аппетит у них был отменный!
Белый козленок был безрогий, а у серого имелись маленькие рожки.
Злобного хозяина козлят я назвал про себя Сидор.
Потому что я уже знал поговорку про сидорову козу.
Сидор приходил за своими животными уже к вечеру.
Видимо к этому времени козлята сильно хотели пить, потому что они громко блеяли. Отвязав козлят, Сидор подводил их к речке и они жадно пили воду.
Я сидел неподалеку и смотрел на все это.
«Вот, возьму и напою козлят днем» — подумал я.
Сидор никогда не давал козлятам напиться вволю.
Они явно хотели еще попить, а он дергал их за веревку и, ругаясь, тянул вверх по тропинке.
— Почему Вы их так не любите? — набравшись смелости, спросил я.
— Потому что меня надурили!
— Кто? Козлята?
— Да нет! На базаре!
— Как?
— Как-как! Мне сказали, что это две козочки, а они оба оказались козлы!
Слово «козлы» он произнес с такой злобой, что по мне побежали мурашки.
При этом он сильно пнул под зад белого козленка. Тот заорал от боли.
По своей детской наивности я полагал, что рогатый козленок может боднуть, а безрогий нет. Оказалось, я ошибался.
Выяснилось это очень скоро.
Чтоб втереться к козлятам в доверие, я стал уносить из дома корочку хлеба. Я честно делил ее на три части и давал один кусочек белому, другой серому. Третью часть я ел сам. Козлята глотали хлеб мгновенно и снова тянули ко мне свои мордочки. При этом они смешно сопели, жадно нюхая воздух. Но больше хлеба у меня не было. И вот однажды я подошел вплотную к белому козленку. Он только что проглотил свою долю хлеба. Неожиданно он рванулся ко мне и своей безрогой башкой сильно ударил меня в живот.
Я совершенно не ожидал от него такой подлости, в глазах у меня потемнело, я упал и почувствовал, что сейчас меня стошнит.
Кое-как отдышавшись, я поднял голову. Надо мной в позе победителя стоял мой мучитель, мой палач, мой предатель. Наверное, он ждал, когда я встану, чтоб поддать мне еще. Я едва не заревел. Не от боли, хотя было больно. От обиды. Почему он меня боднул? Но еще обиднее было то, что козленок-то безрогий. Позор какой! Кому скажи, ведь засмеют!
С этого дня я перестал общаться с белым козленком. Конечно, иногда я его угощал, но я его не любил. А вот с его братцем у меня сложились вполне дружеские отношения. Хотя он и был рогатый.
Я стал звать его Серый.
Когда я решил осуществить свой замысел и напоить козлят, то выяснилось, что выдернуть из земли крепко вбитый колышек у меня не хватает силенок.
Тогда я принес свое маленькое ведерко и, набрав в него воды, предложил ее моим четвероногим приятелям. Серый выдул ведерко в одно мгновение.
Белый стал орать, требуя, чтобы я напоил и его. И хотя я был на него очень сердит, я все же принес воды и ему. Пей, морда!
Вины своей передо мной он, похоже, не осознавал и нагло требовал, чтобы я оказывал ему такие же знаки внимания, как и его серому братцу. Он прекрасно понимал, что я угощаю Серого корочкой хлеба с солью и горланил так громко, что я, опасаясь, что, услышав такие вопли, сюда примчится его хозяин, давал часть хлеба и ему.
Только сигарет я ему никогда не давал.
Это Лешка сказал мне, что козы любят сигареты. Вот я и стал собирать окурки и давать их козлятам. Они, и правда, набрасывались на них так, словно это были конфеты. Белому я дал сигареты только один раз. Потом я решил, что с него хватит и угощал козлиным деликатесом только Серого.
Скоро мама обнаружила, что карманы моей курточки пахнут табаком.
Напрасно я пытался рассказывать, что это для козлят.
Мама была убеждена, что я начал курить и сильно меня ругала.
Даже плакала. Чтобы не огорчать ее, я перестал носить сигареты моему серому приятелю. А вдруг они и для него были вредны?
Однажды белый козленок исчез.
— А куда делся беленький? — наивно спросил я Сидора.
— В кастрюлю! Куда еще? — радостно ответил мужичок.
Мне стало страшно.
Как это — «в кастрюлю»?
Нет! Не может быть!
И серенького ждет такая же участь?
От волнения стало сухо во рту.
Никогда прежде я не бежал домой так быстро.
— Мама, давай купим козленка.
— Да ты что! Зачем он нам?
Я не мог объяснить — зачем. Купим — значит спасем.
— Иначе его зарежут, — сказал я, наконец отдышавшись.
— Кого зарежут? — тихо спросила мама.
— Козленка. Серенького, — выдохнул я.
— У нас есть кошка, собака! Что ты привязался к какому-то козленку?
Мне нечего было ответить. Кошка и собака это хорошо.
Но я чувствовал, что над козленком нависла опасность.
Как я мог объяснить, почему я к нему привязался?
Тем более, что где-то в глубине души я понимал.
Что мы никогда не купим козленка.
Потому что его когда-нибудь все равно придется зарезать.
А мы не сможем этого сделать. Поэтому и не купим.
И я вернулся на лужок.
Я подошел к Серому. Он потянулся ко мне своей козлиной мордой.
Я сел на траву. Козленок стоял рядом, я посмотрел в его глаза.
У него, как у всех коз, были странные, горизонтальные зрачки.
Я погладил его по щеке. Потом по лбу, между рогами. Серый вздохнул и лег рядом со мной. Я гладил его жесткую шерсть на спине и мне стало совсем грустно.
Но ничего не случилось. Сидор продолжал приводить Серого на лужок.
И я успокоился.
Незаметно подошла осень.
Я пошел в школу. В первый класс.
Теперь у меня было совсем мало свободного времени.
Но, несмотря на это, после уроков, уже к вечеру, я каждый день находил время, чтоб заглянуть на лужок.
Серый, похоже, ждал меня.
Завидев издали, что я иду к нему, он начинал громко кричать.
При этом он становился на задние лапы и так и стоял. Смешно!
Когда я подходил, он осторожно тыкался мордой в мои руки.
Он знал, что я ему непременно что-нибудь должен принести.
В ноябре пошли дожди. Мелкие, холодные, долгие.
Речка вздулась и немного вышла из берегов.
Сидор стал привязывать Серого подальше от воды.
К этому времени Серый уже подрос настолько, что называть его козленком было уже неприлично.
Он был молодым козлом. Козлом-подростком.
Конечно, он был нахальным, как все козлиное племя.
Стрескав весь хлеб, что я ему приносил, он не верил, что больше у меня ничего нет и начинал нагло совать свою морду в карманы моего пиджака. Я отталкивал его, поражаясь тому, какой он сильный. Мы с ним боролись.
Иногда я приносил ему сахар и он, видимо, чувствовал это по запаху.
Потому что в таких случаях Серый очень волновался и готов был толкать меня своей упрямой башкой до самой воды, требуя, чтоб я отдал ему сахар.
Однажды, уже перед самым Новым годом, я пришел на лужок и не обнаружил своего серого приятеля. Было довольно холодно, дул сильный северо-восточный ветер и я решил, что хозяин просто пожалел Серого и оставил его дома. Других мыслей в голову не пришло.
«Наверное, ему сейчас хорошо в теплом сарайчике» — подумал я.
И со спокойной совестью пошел домой.
А на следующий день мы с мамой взяли большие сумки пошли на рынок.
Потому что приближались новогодние праздники и нужно было купить мандаринов и апельсинов. Мама хотела купить еще каких-то продуктов, но меня интересовали только мандарины и апельсины. Их, по моему мнению, следовало купить в первую очередь.
Что мы и сделали.
Затем последовало неинтересное: мы ходили по рядам, где продавалась зелень, орехи, овощи. И когда я уже устал, мама сказала, что нужно купить еще и мясца. Чтоб сделать пельмени. И мы пошли за мясцом.
Почему-то мясом торговали только мужчины.
Они громко и радостно призывали покупателей оценить свой товар.
И вдруг я услышал знакомый голос. Совсем рядом.
— Свежая козлятина, свежая козлятина!
Мурашки побежали по моему телу.
Мне кажется, что мое сердце в эту минуту остановилось.
Я поднял голову и окаменел от ужаса.
Среди длинных кусков розового мяса висели на крюках рогатые головы. Их было много. Пять или шесть.
Но я видел только одну.
Сверху на меня печально смотрел мой серенький козлик.
Только взгляд его был неживой, стеклянный.
|